Это и есть жизнь

  

Раньше я думала, нет, скорее даже не думала, а просто вот как-то даже неосознанно верила, что вот сейчас, еще вот тут чуток поднатужусь, поучусь, пойму что-то наконец самое важное - и все, вот тогда уже точно расслаблюсь и буду сидеть до конца жизни радоваться, как Будда, лучезарной улыбкой, и всем еще путь освещать. Потом вдруг что-то случалось, что потрясало меня, я сталкивалась с новыми вопросами, и все начиналось с начала. Ну вот еще тут надо поднапрячься, что-то такое самое-самое важное разглядеть, понять, и все - вот тогда уже точно прозрею раз и навсегда и буду сидеть до конца дней своих с этим своим прекрасным знанием жизни, как Будда, с лучезарной улыбкой, и еще и другим путь освещать. И снова случалось то, что потрясало мое нутро, и опять я ощущала себя поднимающейся в какую-то неведомую гору, грызя гранит не знаний, но жизни, и опять верила в то, что ну теперь-то уж точно - вот совсем малость осталось собрать все силы и кинуть их на тот самый гранит жизни, и тут-то он точно уж поддастся раз и навсегда - и буду я сидеть до конца своих дней ясная, тонкая, просветленная, как Будда, и улыбаться оттуда откуда-то сверху на всех и вся лучезарной улыбкой и всем и всему путь освещать.

Теперь я наконец поняла, что не в этом марш-броске суть, то есть конечно же и в нем тоже - но что он не единственный, и он повторится снова и снова, и что сидеть как Будда и улыбаться лучезарной улыбкой я конечно же буду, но уже в иной жизни - а в этой, в этой и суть-то вся в том, что сегодня в гору, завтра под гору, а там долина, а там ручеек или прохладная горная речка, а может озерцо с глубиной, и тут луга, и там полупустыня, и она переходит в холмы, а те в горы, а в них лощинки и впадинки, и опять, глядишь, долины и ручьи, и озера, и новые холмы, и маячащие за ними белоснежные горные вершины... И иду я по этому ландшафту не одна. Идет кто-то рядом со мной, чуть отстанет, потом чуть обгонит. И за мной кто-то идет, а за ним тоже кто-то... и впереди меня тоже вижу чью-то спину, а перед ним так же кто-то идет, и неустанно мы все движемся, то спустимся, то ввысь поднимемся, и руку один другому подаем, когда локоть, когда ладонь, а когда и подставим плечо... И так бывает, что устаем, и присядем, и уснем, а где-то поранимся, иногда так сильно, что идти невмоготу, и тогда кто-то нас на своих руках несет - подлечимся и опять станем на ноги, и тоже кого-то сможем потом вот так вот поддержать, когда ему труднее и непонятнее в чем-то, чем нам...

  

И мы идем так все вместе - не обязательно рядом с тобой друг или родственник, может быть это Лев Толстой протяул тебе руку, видишь, он вот как раз тут на один шаг впереди тебя... а может это Леонардо, он где-то там еще чуть впереди. А тут глядишь, и ты Моцарту руку подал, а тот за собой Рахманинова тянет... а уж за Рахманиновым точно твой дед идет, и не успеешь глазом моргнуть, как он уж прямо перед тобой и тебе руку тянет, а поднимешь взгляд - и не дед это вовсе, а твое собственное дитя, которое вот именно в эту минуту что-то больше тебя понимает о жизни.

И идем мы, поддерживая друг друга, по этой бесконечной дороге, вне пространства и вне времени, без начала и без конца, все время по спирали двигась куда-то выше и выше... или может быть глубже и глубже... учась один у другого, помогая один другому, освещая друг другу путь...

Но все ж я прочное звено,
Мне это счастие дано.

И памятник нерукотворный мы сами ставим себе - всем тем, кто когда-то оказался рядом, поддержал добрым словом или просто выслушал тихо, неторопливо. Всем, кто остановился на минутку и посмотрел прямо в глаза, рассмотрел тебя - за всем, что тебя скрывает, за всей мишурой, увидел твое сверкающее сокровище. Всем, кто впустил тебя в свой тайный сад и раскрыл свой ларец самоцветов - бери, черпай, сокровищ-то не убудет! наоборот, прибавится!

Нет времени, нет пространства, мы идем все вместе, всегда, мы так шли тысячу лет назад и так идем тысяу лет вперед. Мы хотим мира, мы хотим добра, мы хотим счастья. Мы хотим это не себе - мы просто этого хотим, вообще хотим, хотим и все тут! Той войне, которая была сто лет назад, мы хотим конца, прямо сейчас хотим, той боли, еще до нашей эры, мы хотим конца, прямо сейчас, не дожидаясь никаких бедствий в будущем, хотим им конца прямо сейчас, пусть они и не начинаются. Мы хотим гармонии - себе, своем умершим давно дедам, своим нерожденным еще детям, своим соседям, и тем, кто за океаном и говорит на языке, незнакомом нам - им тоже, гармонии, тихой радости внутри себя, покоя, умиротворения... сейчас хотим, прямо сейчас, чтобы никогда ничего плохого у них и не начиналось, чтобы не закралась ни одна тревожная мысль, ни одно беспокойство, ни один страх...

Мы идем бесконечно, мы хотим добра, мы хотим постичь этот мир, мы хотим сделать его краше, лучше, счастливее. Мы подставляем друг другу плечо, именитые и безымянные, живые и мертвые, сильные и слабые, мы все вместе, мы все одно целое, и это и есть жизнь.

Цитата из стихотворения Владислава Ходасевича (1886-1939).
Картины Николая Рериха (1874-1947).